грузинское
Jun. 11th, 2012 02:19 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
Перечитал очень трогательную книжку Нодара Думбадзе "Я, бабушка, Илико и Илларион". Когда-то давно читал еще в толстом журнале. Тогда мне казалось странным, что его не издавали, чуть не антисоветским считали. Помню, родителям приносили его книжки, распечатанные на "Эре", на ночь на почитать. И я все слышал эту фамилию и запомнил с тех времен. Сейчас мне стало понятно, почему Думбадзе антисоветчик. У него в книгах просто нет ничего советского, нет героев труда, закрывающих грудью амбразуры. Простые люди, которые живут незаметной сверху жизнью, но когда надо, то снимут с себя последнЕЕ, помогут знакомому или незнакомому человеку и не ждут за это наград и званий. просто делают так, потому, что совестливые.
Для меня выстроился целый ряд деятелей культуры грузинской, благодаря который у меня очень теплые чувства к этой стране, где я не был никогда. Вот такой ряд: Пиросмани-Думбадзе-Данелия.
Почему-то мне видится, что они говорили и говорят об одном и том же, те же образы, от которых щиплет в глазах, хочется смеятся и становится тепло на душе.
Вот Нико Пиросманашвили(Пиросмани). Может кто-то назовет его картины примитивными, только не я. В них вся душа художника. Такие светлые лица. Чувствуешь полное присутствие свое внутри картины, вроде 3Д эффекта.


А вот эта картина мне напоминает сцену из "Мимино" Данелии, где Валико(Кикабидзе) сидит в доме у отца, и камера медленно, будто делая снимки, двигается по комнате. Вот отец Валико, его племянник, сестра, собака.
Когда-то, когда я пытался чего-то фотографировать, я делал стоп-кадры из "Мимино". Помимо того, что фильм гениальный, в нем еще мастер-оператор, делающий кадры-фотографии потрясающие. Я по ним учился.
Мне кажется, что "Мимино" совсем не комедия, не все фильмы где смеешься можно считать комедиями. В этом фильме много грустного и мудрого Фильм - сплошная цитата. Я его могу смотреть в любом состоянии, и когда весело и когда грустно.
Мы долго сидели молча и думали — что бы такое подарить красноармейцам… Тишину первым нарушил Илико
— Какие у меня есть сокровища? Одна бурка, и та вон торчит за дверью… Встань, Зурикела, тащи ее сюда!
Я удивленно взглянул на Илико.
— Что ты вылупил глаза? Мир провалится, что ли, если такой старый хрыч, как я, не будет бурку носить?! Все равно уже весна скоро! Неси сюда бурку!
Я вышел на балкон и тотчас же вернулся с буркой — черной, почти новой буркой Илико, той самой, которой он укрывался, которую берег как зеницу ока и которую не одалживал даже Иллариону.
— Принес? Клади ее в угол… Придут ребята — отдайте, сказал Илико, не глядя на бурку.
— Позор этому старому дураку — господу богу, что тебя одноглазым сделал! Я-то знал, что у тебя золотое сердце, но, честно говоря, не думал, что в такой высохшей груди лежит целый
самородок, — сказал Илларион и почесал за ухом. Потом он беспокойно заерзал на стуле и вдруг сорвался и выскочил из комнаты.
— А я знаю, куда помчался носатый! — ухмыльнулся Илико.
— Куда? — спросила бабушка.
— Домой! Ты что, нрава его не знаешь? Теперь он мне назло перевернет весь дом! Да много ли у него добра, у голодранца!
Не прошло и пяти минут, как вернулся Илларион и молча поставил рядом с буркой Илико свои единственные новые сапоги.
— С ума сошел, несчастный?! — вскочил Илико.
— Вставай, старик. Поздно уже, ты что, ночевать тут собираешься? — сказал Иллариони направился к двери…
…Я проснулся от легкого шороха. Бабушка сидела на краю кровати и, стараясь не шуметь, одевалась. Потом так же бесшумно встала, на цыпочках прошла в «кассу» и вернулась с чесалкой
в руках. Поставив чесалку у камина, она подошла к кровати, распорола тюфяк и стала клочьями вырывать из него шерсть. Затем уселась перед чесалкой на валявшуюся там же козью Шкурку и
принялась чесать шерсть, раскачиваясь всем телом в такт движению рук и что-то монотонно бормоча про себя.
Я долго молча смотрел на бабушку, и глаза мои наполнялись слезами. Я думал о незнакомом солдате, для которого в эту лютую зимнюю ночь моя бабушка дрожащими от холода руками вязала теплые носки…
Вы можете остаться равнодушными к такому тексту? Я нет.
Еще у меня есть один современный певец грузинской грусти - фотохудожник Давид Дектор(
daud). Его работы у меня вызывают подобные к авторам выше эмоции. К своим фотографиям он пишет замечательные тексты-истории, которые не могут оставить равнодушным.
Для меня выстроился целый ряд деятелей культуры грузинской, благодаря который у меня очень теплые чувства к этой стране, где я не был никогда. Вот такой ряд: Пиросмани-Думбадзе-Данелия.
Почему-то мне видится, что они говорили и говорят об одном и том же, те же образы, от которых щиплет в глазах, хочется смеятся и становится тепло на душе.
Вот Нико Пиросманашвили(Пиросмани). Может кто-то назовет его картины примитивными, только не я. В них вся душа художника. Такие светлые лица. Чувствуешь полное присутствие свое внутри картины, вроде 3Д эффекта.


А вот эта картина мне напоминает сцену из "Мимино" Данелии, где Валико(Кикабидзе) сидит в доме у отца, и камера медленно, будто делая снимки, двигается по комнате. Вот отец Валико, его племянник, сестра, собака.
Когда-то, когда я пытался чего-то фотографировать, я делал стоп-кадры из "Мимино". Помимо того, что фильм гениальный, в нем еще мастер-оператор, делающий кадры-фотографии потрясающие. Я по ним учился.
Мне кажется, что "Мимино" совсем не комедия, не все фильмы где смеешься можно считать комедиями. В этом фильме много грустного и мудрого Фильм - сплошная цитата. Я его могу смотреть в любом состоянии, и когда весело и когда грустно.
Мы долго сидели молча и думали — что бы такое подарить красноармейцам… Тишину первым нарушил Илико
— Какие у меня есть сокровища? Одна бурка, и та вон торчит за дверью… Встань, Зурикела, тащи ее сюда!
Я удивленно взглянул на Илико.
— Что ты вылупил глаза? Мир провалится, что ли, если такой старый хрыч, как я, не будет бурку носить?! Все равно уже весна скоро! Неси сюда бурку!
Я вышел на балкон и тотчас же вернулся с буркой — черной, почти новой буркой Илико, той самой, которой он укрывался, которую берег как зеницу ока и которую не одалживал даже Иллариону.
— Принес? Клади ее в угол… Придут ребята — отдайте, сказал Илико, не глядя на бурку.
— Позор этому старому дураку — господу богу, что тебя одноглазым сделал! Я-то знал, что у тебя золотое сердце, но, честно говоря, не думал, что в такой высохшей груди лежит целый
самородок, — сказал Илларион и почесал за ухом. Потом он беспокойно заерзал на стуле и вдруг сорвался и выскочил из комнаты.
— А я знаю, куда помчался носатый! — ухмыльнулся Илико.
— Куда? — спросила бабушка.
— Домой! Ты что, нрава его не знаешь? Теперь он мне назло перевернет весь дом! Да много ли у него добра, у голодранца!
Не прошло и пяти минут, как вернулся Илларион и молча поставил рядом с буркой Илико свои единственные новые сапоги.
— С ума сошел, несчастный?! — вскочил Илико.
— Вставай, старик. Поздно уже, ты что, ночевать тут собираешься? — сказал Иллариони направился к двери…
…Я проснулся от легкого шороха. Бабушка сидела на краю кровати и, стараясь не шуметь, одевалась. Потом так же бесшумно встала, на цыпочках прошла в «кассу» и вернулась с чесалкой
в руках. Поставив чесалку у камина, она подошла к кровати, распорола тюфяк и стала клочьями вырывать из него шерсть. Затем уселась перед чесалкой на валявшуюся там же козью Шкурку и
принялась чесать шерсть, раскачиваясь всем телом в такт движению рук и что-то монотонно бормоча про себя.
Я долго молча смотрел на бабушку, и глаза мои наполнялись слезами. Я думал о незнакомом солдате, для которого в эту лютую зимнюю ночь моя бабушка дрожащими от холода руками вязала теплые носки…
Вы можете остаться равнодушными к такому тексту? Я нет.
Еще у меня есть один современный певец грузинской грусти - фотохудожник Давид Дектор(
![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif)